Зарождение дружбы
С детства я любил (и люблю) собак, и к кошкам относился совершенно нейтрально - ни хорошо, ни плохо. Однако больничная кошка Муся сумела меня влюбить в себя. И теперь я разделяю любовь к собакам с нежностью к Мусе. Муся жила при больничной кухне, вдоволь кушала и была столь обаятельной рубенсовской пышкой, что пациенты всё время спрашивали: "У вас скоро котяточки будут?" На что стряпуха Надежда резонно отвечала: "Нет, просто она сегодня рыбкой (птичкой, свининкой, печёночкой) порадовалась".
В то же время я думаю, что детство Муси не было счастливым. Она не понимала ласки, боялась её и кусала за руку любого, кто пытался её погладить. Поэтому никто в больнице особо тёплых чувств к Мусе не питал. И вот стационар закрылся на долгий ремонт, закрылась и кухня. Муся похудела. Впрочем, ей это было только к лицу (к мордочке). Она стала стройной, изящной и гибкой.
Во время одного из дежурств я сказал Мусе: "Мусенька, мне очень хочется тебя погладить. Наверное, у тебя тёплая и гладкая шёрстка. Давай, я очень осторожно почешу тебе за ушком, а потом поделюсь с тобой ужином". Муся смотрела на меня пристальным взглядом больших зелёных глаз. Я сел на корточки и очень осторожно стал гладить её между ушами. Муся напряглась, она приготовилась бежать и даже продемонстрировала свои зубы, но стойко вытерпела чужое прикосновение. За ужином я рассказал ей, как мне нравится её полосатенькая шубка. Муся внимательно выслушала меня и потёрлась головой о мою ногу. Я не форсировал событий, подкармливал её и слегка гладил по головке.
Какую же радость и нежность испытал я, когда месяц спустя Муся запрыгнула на мой письменный стол, разлеглась по всей столешнице и позволила гладить себя, ласкать, "мячкать и жамкать". Она урчала от удовольствия на всю ординаторскую, поворачивалась на спинку, жмурила глаза, вытягивала лапки, растопыривала пальчики и даже позволяла щекотать ей шейку и животик.
"Если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственный в целом свете. И как чудесно будет, когда ты меня приручишь! Приходи всегда в один и тот же час. И с каждым разом садись немножко ближе. И ты навсегда в ответе за тех, кого приручил", - сказал Лис Маленькому принцу. И теперь я в ответе за Мусю.
Я с удовольствием рассказываю друзьям и знакомым о чудесной, умной, ласковой Мусе, которую отличает неземная красота, грация, гордость и чувство собственного достоинства. Мои собеседники интересуются - что за порода? А что я им скажу? Что Муся - полосатенькая простушка?
Пришлось сконструировать легенду: кошка была отдана в больницу престарелой пациенткой графиней Селенгинской. У Муси солидная родословная, прослеженная до седьмого колена. Она высокоэлитной редкой породы - Европейская шёлковая; настоящее имя моей красавицы по международному сертификату - Матильда фон Гроссензельтц, а Мусей Матрешкиной её прозвали необразованные санитарки. Все мои знакомые записываются теперь в очередь на получение элитных Европейских шёлковых котят. Мне приходится говорить, что как только для Муси найдётся Европейский шёлковый жених, мы тут же организуем элитное шёлковое потомство.
Гордая и серьёзная
Муся гордая и обидчивая. К кошкам вообще нужно относиться очень серьёзно, принимать их как равных партнёров, а не как неразумных кисок, тогда и они ответят искренностью чувств. Кошки обидчивы и ранимы - об этом я прочитал в книгах по кошачьей психологии. Когда у нас с Мусей стала зарождаться дружба, я отнёсся к этому весьма серьёзно: сходил в Публичную библиотеку и прочитал несколько толстых книг по "кошковедению". Так вот о кошачьей гордости и обидчивости. Муся как всегда спала на моём письменном столе под двумя настольными лампами; свернулась калачиком, спрятала нос и хвост куда-то в себя, посапывала и даже всхрапывала в сладком сне. "Попью-ка чаю с пряниками, пока Муся спит, - подумал я. - А то ведь начнёт просить чего-нибудь вкусненького, сев зайчиком на задние лапы и приподняв передние по команде "служить".
С точки зрения церковной, я собирался совершить грех тайноядeния - поесть в тайне от страждущих и обездоленных, не поделившись куском хлеба с ближним своим. Слава Богу, не позволила мне Муся впасть в пучину греха. Тихонько приготовил я себе чай за соседним столом, украдкой поглядывая на невинно похрапывающую зайку. И только поднёс пряник к раскрытому рту - стремительной молнией, не закончив всхрап, без разбега, с места Муся сверкнула в воздухе, в струнку вытянув тело и мягко спружинив на чайном столе. Широко распахнула свои зелёные глазищи, с любопытством ткнулась мордочкой в пряник и принюхалась: что такое вкусное этот эгоист откушать изволит? Этот стремительный прыжок из сонного состояния и Мусино любопытство были настолько неожиданными и смешными, что я громко засмеялся.
Муся с нескрываемым осуждением внимательно смотрела на меня. Точнее, она пристально и неодобрительно меня изучала. Спрыгнула со стола, ушла в угол ординаторской, отвернулась и легла носом к стене. "Мусенька, заинька моя, - позвал я, - не обижайся. Хочешь, я угощу тебя рыбкой?" У Муси не дрогнули даже кончики ушей. Всей спиной она изображала немое осуждение. Обижалась минут пятнадцать. Однако желание попробовать рыбки вновь привело её ко мне. И рыбку-то она кушала с таким видом, словно делала мне великое одолжение!
Ревность
Две женщины всегда ревнуют мужчину. Мать ревнует сына к жене, сёстры ревнуют друг друга к брату и отцу. Не обошлись без ревности и Муся с моей мамой. И ведь не ревнует меня Муся к пациентам - разные дамы и девицы приходят на консультацию. Увидев впервые маму, Муся сразу почувствовала нашу родственную близость и взревновала соперницу. Её можно понять - она девушка необразованная, хотя и умная. Но мама! Образованная культурная дама из мира науки! "Ты, небось, всё со своей дурочкой обнимаешься", - спрашивает она каждый раз, звоня мне по телефону на дежурство. А всё потому, что Муся категорически не ответила на мамины попытки приласкать её, и даже два-три раза втихаря цапнула её зубами.
Тем не менее, мама любит Мусю. Однажды она разбирала свою старую бижутерию и предложила мне подарить "своей дурочке" браслетик с блестящими розовыми камушками: "Наденешь ей на шею - получится красивое колье". Я долго размышлял, как Муся воспримет этот подарок. Наконец, решился. Муся заинтересованно рассматривала колье, а потом... подставила шейку, и я застегнул цепочку. Она несколько раз изящно продефилировала по ординаторской и остановилась у зеркала, которое из-за ремонта стояло на полу. Муся крутилась у зеркала и разглядывала себя со всех сторон.
Удивительная история произошла утром. На ночь я, педантичный, занудливый и пунктуальный человек, аккуратно, раз и навсегда заведённым порядком, параллельно друг другу раскладываю на столе очки, ключи и часы. Муся привыкла к этому ритуалу и знает, что это - ценные, блестящие и необходимые мне вещи. Утром я увидел, что рядом с моими ценностями, так же аккуратно и параллельно в струночку лежит мусино колье, одно звёнышко на цепочке которого было разогнуто. Муся беспокойно ходила вокруг стола. Значит, колье у неё случайно свалилось, и она аккуратно разложила его рядом с моими драгоценностями. Я отремонтировал мусино украшение и вновь надел на Мусю, которая беспокойно следила за ремонтом и тут же подставила шейку, когда всё было готово.
Кошка-целительница
Кошки обладают способностью лечить людей, уверяют нас учёные-кошковеды. Я, как представитель традиционной официальной медицины, консерватор и конформист всегда достаточно скептически относился к их сентенциям. Однако допускал, что кошачье тепло, как тепло вообще, полезно, а кошачья ласка вызывает положительные эмоции, а это способствует выделению нашим собственным мозгом полезных нам эндорфинов и энкефалинов. Но вот меня скрутил радикулит. Не выйти на дежурство было нельзя - ломался весь месячный график. Взяв трость и шлёпая ногой, совершил я скорбный и героический поход на работу.
Скорбно и героически отработал день. На ночь лёг в ординаторской на диване. Муся устроилась у меня на груди, но не свернулась калачиком, а вытянулась, напряжённо во что-то вслушиваясь, сканируя и диагностируя мой организм. Затем осторожно шагнула на диван и стала лбом толкаться в моё бедро, требуя, чтобы я перевернулся на бок. Со стоном я это сделал, а Муся прижалась тёплым тельцем к моей пояснице. Когда утром я уходил с дежурства, пришлось вернуться за тростью - я её просто забыл в углу. И ещё один раз Муся исцелила меня. Разболелся зуб - прямо на дежурстве. Лекарства никакие не помогали, с дежурства к стоматологу не побежишь. Когда рабочий день завершился, со стоном свалился я на диван. Муся забралась ко мне на грудь, вытянулась и положила мордочку мне на больную щеку. Я задремал а, проснувшись, был весьма здоров.
Утром моё дежурство заканчивается, и я начинаю собираться домой. Настроение у Муси падает. Она подолгу смотрит на меня большими грустными глазами, тихонько повякивает. Но вот настаёт время надевать ботинки, и Муся делает последнюю попытку остановить меня: тихонько кусает мне правую руку, когда я завязываю шнурки на правом ботинке, и левую, когда занимаюсь левым. Поднять настроение Мусе можно, если только расчесать её щёткой, которой причёсываюсь я сам. Как только щётка разглаживает мусину шёрстку, красавица моя успокаивается, вздыхает и грустно смиряется с разлукой на один-два дня. Я обещаю ей принести вкусной рыбки и ухожу.
Разборчивость в еде
Врачебное жалованье невелико. Бывают дни, когда в кармане остаётся сумма, эквивалентная пачке сигарет. Так получилось и в этот раз, а я собирался на дежурство. "Сам буду голодным, - подумал я, - но Мусю накормлю". Достояние моё составляло семь рублей. По пути был мясной магазин, элитный кстати, в чёрном граните с колоннами из самоварного золота (легенда об элитной кошке тaк мне обернулась). Внимательным, оценивающим и ленивым взглядом ценителя блюд, знатока деликатесов и привередливого гурмана прошёлся я по витринам. Вот! Если купить сто граммов этой рабоче-крестьянской колбасы, то у меня останется ещё пятьдесят копеек основного капитала. Я встал в очередь.
"Сто граммов вон той колхозно-пролетарской, - гордо заказал я, - и нарезать". Надменная продавщица с тугим бюстом не глядя рубанула ножом и шмякнула на весы кусок сиреневого естества. "На девять рублей будет", - буркнула пышногрудая дива в кокошнике. Я похолодел, но светского лоска не потерял. "Девушка, зачем мне столько колбасы, - гордо спросил я, - у меня кошечка маленькая совсем, котёночек ещё. Ей столько не скушать". "Я тут кошкам не режу", - рассвирепела сотрудница прилавка. Добросердечная очередь поддержала меня: "Отрежьте кошечке, отрежьте", - послышались голоса. Нож шмякнул ещё раз, мы уложились ровно в семь рублей, и я, сверкая толстым золотым кольцом, протянул мелочь. А Муся? Она недоверчиво понюхала этот продукт XXI века, обиженно мявкнула и... легла спать голодной.
Однажды Муся удивила меня своими гастрономическими пристрастиями. Я приготовил себе чай, насыпал в тарелку чёрных сухарей, которые очень люблю, и пошёл на кухню за чайником. Вернувшись, я увидел, что Муся сидит у моей тарелки и самозабвенно хрустит моими сухариками. Смешно было смотреть на неё, но я, помня обидчивость Муси, не рассмеялся, и с тех пор угощаю её время от времени своим любимым лакомством.
Горе
Когда я прихожу на дежурство, Муся, заранее чувствуя моё приближение, встречает меня у входной двери и радостно топает за мной, как слоник, в ординаторскую. Наверное, это громкое топотанье на весь гулкий коридор доставляет ей удовольствие. Однако... в этот раз у дверей меня никто не встречал. Не было моей красавицы ни в коридоре, ни в кабинете. Стояла тёплая солнечная осень, и я подумал, что Муся нежится где-нибудь на крыше или во дворе.
И час, и два её не было. Дежурство шло наперекосяк. Раздражали какие-то ненужные телефонные звонки, непрофильные консультации, всё валилось из рук. Ближе к обеду вышел я во двор погреться на солнце. И увидел, что на клумбе, неестественно свернувшись, лежит мёртвая серая полосатая кошка с белой шейкой ... Муся?.. Глубочайшее горе и разочарование в жизни почувствовал я в ту минуту. Нужно увольняться из этой больницы, уезжать из этого города и из этой страны, в которой внезапно умирают кошки, решил я.
Размышляя о предстоящей эмиграции, я вдруг почувствовал, что кто-то трётся и тыкается носом в мою ногу. Вот так и приходят русские народные галлюцинации, проанализировал я свои ощущения. Когда тактильные обманы дополнятся слуховыми, мяуканьем, например, можно будет смело идти в соседнее здание к коллегам-психиатрам полечиться электричеством и жемчужными ваннами, подумал я. Под столом замяукало.
О мою ногу тёрлась самая красивая, самая ласковая, самая нежная галлюцинация - Мусенька. Она ходила на охоту и принесла мне мышку. Мёртвого кота я похоронил - выкопал под деревом яму, проложил травой, закрыл дёрном. И с радостью помчался в знакомый элитный мясной магазин, купил у известной вам пышнобёдрой труженицы прилавка самого дорогого и вкусного мяса и устроил Мусе банкет, который она приняла со спокойным достоинством. Повезло и моей стране: Россия так и не потеряла меня, хорошего специалиста.
Продолжение следует
Муся нагулялась на улице, прошлась по клумбе, понюхала цветочки и захотела вернуться в больницу. Когда дверь закрыта, она запрыгивает на окно, лапой бьёт и царапает по стеклу, я открываю форточку, и Муся прыгает в кабинет. Муся очень аккуратно устраивается на моём письменном столе под двумя настольными лампами. Она так осторожно передвигается между бумагами, ручками, телефоном и календарём, что не задевает и не сдвигает ни одной моей бумажки. Но для того, чтобы с грохотом упасть в лежачее положение и вольготно растянуться, ей места вполне хватает. Когда же в ординаторскую заходит Госпожа Начальница, Муся чувствует, что её "полежалки" на столе несколько не вписываются в правила внутреннего распорядка, она вжимается в стол от конфуза и ужаса, на глазах становится маленькой, как мышка, и плоской, как камбала. Эта камбаловидная мышка легко умещается между моей записной книжкой и мобильным телефоном и становится практически незаметной. (По крайней мере, так, видимо, думает она сама.) Такое же благоговение к Госпоже Начальнице испытываю и я.
Закончив писать черновик "Подробностей жизни красавицы Матильды", я оставил его на столе и вышел покурить на улицу. Когда вернулся, то увидел, что на своих "Подробностях жизни", свернувшись калачиком, лежит Муся и тихо посапывает во сне. Читая этот рассказ, прикоснитесь к листочкам. Вы почувствуете, что бумага тёплая. Её нагрела Мусенька - Европейская элитная шёлковая красавица Матильда фон Гроссензельтц.
Игорь Попов, кошколюб
