Тата - французский бульдог

Мы родились с ней в один день

Мы родились с ней в один день, с разницей ровно в двенадцать лет. То есть по всем возможным гороскопам мы полностью совпадали: Свинья и Близнец, Близнец и Свинья. Я - обыкновенная девочка, она - французский бульдог.

Я отдыхала летом в деревне, с бабушкой. Был конец июля, и я с нетерпением ждала приезда мамы. В августе у нее начинался отпуск. С мамой мы ездили в близлежащие города - Торжок и Тверь. Ходили в долгие прогулки по лесу. В отличие от бабушки, она разрешала гулять до самой ночи. А еще она всегда привозила из Питера фрукты – абрикосы и черешню, которых не было в деревне. Но я никак не ожидала, что в этот раз она привезет нечто особенное, то, на фоне чего поездки и прогулки будут забыты, а фрукты покажутся глупой прихотью. Наконец пришла телеграмма, и в указанный день мы с бабушкой пошли на станцию встречать. Мама вышла из поезда с большим рюкзаком и небольшой черной сумкой.

- Держи аккуратно - сказала она мне, отдавая сумку.
Я, ожидая, что мама привезла мне обещанную черешню, сунула туда свой любопытный нос. На меня из сумки смотрели две черешенки. Только принадлежали они маленькому ушастому существу. От неожиданности я сильно испугалась. Существо в сумке испугалось ничуть не меньше.
- Кто это? - придя в себя, спросила я маму
- Это тебе - ответила она. - Это девочка, ей два месяца
Я пыталась и не могла прочувствовать свалившееся на меня счастье. Ведь ни у кого из ребят в деревне не было щенка, тем более французского бульдога.

Щенки французского бульдога на продажу

По документам бульдожку звали длинным именем Таис Гер-Радж и что-то еще, сейчас уже никто не помнит. Мы же ее назвали благозвучным русскому уху именем Тата. Или ласково, Татуся. Так как у нее были сделаны все прививки, то спустя неделю мы решили показать ей лес. Особого впечатления он на нее не произвел. Более того, ей не понравилось совсем. Ни зеленые кусты черники, с угольками вкусных ягод, ни мягкий душистый мох, нежно щекотавший щенячьи лапки. Так на всю жизнь и сохранилось у нее это чувство неприязни к лесу. Став взрослой собакой, она так и не научилась испытывать радость от лесной свободы, от бесконечного множества новых запахов, таивших в себе рассказы произошедших здесь событий. Каждый раз, когда ее брали с собой в лес, она с недовольным видом замирала за какой-нибудь кочкой и впадала в транс, долго не откликаясь на зов.

Гораздо более положительное впечатление от природы она получила уже в городе. Поздней осенью мы гуляли в соседнем парке, и вдруг пошел первый снег. Она восторженно смотрела, как с неба падают прохладные белые снежинки, и не могла понять, куда они исчезают, долетая до земли.

Читайте также
Французский бульдог - история и особенности породы

Зимой, когда снег укрыл землю толстым ковром, а на озере рядом с домом стоял лед, она с удовольствием катала по нему ледышки, отколовшиеся от берега. В кровь разрезала десны, пытаясь их разгрызть. И ее невозможно было остановить. Она не слышала маминых увещеваний: «Тата, фу, не порти себе зубы». Альтернативу этому увлекательному занятию она нашла и летом, с упоением вытаскивая из воды камни. И так как никто не решался лишить ее этого удовольствия, в скором времени она потеряла добрую половину зубов.

В деревню, второй и последний раз, мы вдвоем приехали спустя два года. Она была уже взрослой собакой. По дороге, в поезде изводилась от жары и оттого, что не понимала, зачем ее увозят от дома, от дивана. Вместе с ней нервничала и я, так как первый раз в жизни ехала одна на поезде, то есть даже не одна, а еще с кем-то, за кого надо было нести ответственность. Первые недели, когда мы приехали к бабушке, Тата упорно не хотела ее замечать. Когда я уходила гулять, она находила способ сбежать из дома и прибегала ко мне, где бы я ни была. Бабушка на нас очень обижалась.

Прямо посреди деревни стоял колодец-журавль, рядом с которым мы частенько сидели с ребятами. Над землей высился деревянный сруб с крышкой наверху. На колодец постоянно запрыгивали козлята, которых вели с пастбища. Моя впечатлительная бульдожиха, насмотревшись на них, тоже возомнила себя козой, и, взлетев, прыгнула на колодец. И все бы ничего, но в этот раз кто-то забыл закрыть крышку на срубе. У меня на глазах моя Татуся, взмахнув пару раз в воздухе всеми четырьмя лапами, полетела вниз. А надо сказать, что деревенские колодцы роют на совесть, то есть весьма глубоко. Через несколько мгновений раздался всплеск… Я не сразу осознала, что моя собака там, внизу, в ледяной колодезной воде. Что она на глубине нескольких метров под землей. В голове мелькало: «Что теперь делать? Как ее вынимать? И сколько есть времени, прежде чем она утонет, так как в такой холодной воде долго не продержишься?»

На наши крики выскочила женщина, которая жила в доме рядом с колодцем. Первое, что она сказала, поняв в чем дело: «Ну вот, будем теперь сидеть без воды. И кто будет чистить колодец?». И прибавила пару крепких русских словечек. Потом сняла ведро, пристегнутое карабином к палке и, опустив его до воды, пыталась зацепить им собаку. Пару раз она ударила Тату ведром по голове, отчего собака уходила под воду, но вновь всплывала. Я побежала за длинной лестницей к соседу. Кто-то побежал за моей бабушкой. Принесли лестницу, и опустили в колодец…

Татусю вытащили. Она была в сильнейшем шоке и продолжала инстинктивно перебирать лапами. В обнимку с ней мы побежали домой, по дороге решая, что теперь делать. Радом бежали ребята и взрослые. Кто-то сказал, что нужно напоить ее водкой, чтобы не простудилась. Водки дома, естественно, не было, а напоить ее принесенным местными жителями самогоном мы не решились. Нашли бутылку вишневого ликера, и, решив, что это наиболее подходящее, влили ей полстакана. Собака моментально опьянела и выключилась. А я, когда прошел первый шок, разревелась и пошла с друзьями вычерпывать воду из колодца, так как местные жители отказались ее пить.

С тех пор моя собака опровергает бытующее мнение о том, что все собаки умеют плавать. Несмотря на то, что она так героически продержалась в холодной воде колодца, больше она никогда не плавала. Все попытки затащить ее подальше в воду и отпустить приводили к тому, что она, захлебываясь, камнем шла на дно. Повторив попытку пару раз, мы больше никогда этого не делали. Теперь ее общение с большой водой ограничивается беганьем по берегу с диким лаем, если кто-то из нас купается.

На этом приключения Таты не закончились, и следующим ее испытанием стал такой случай. Она с разбегу наскочила на зеленую заборную сетку, видимо, в ее глазах сливавшуюся с летней листвой. И повредила ухо. Гематома начала расти, ухо распухло и мы пошли к ветеринару. Врач сказал, что в ухе скопилась жидкость и необходимо сделать надрез, чтобы ее выпустить. Наркоз решили делать местный. Видимо, после падения в колодец у собаки появилось нервное расстройство, потому что от легкого местного наркоза она вырубилась полностью, на весь ближайший день. Дальнейшая процедура лечения на дому заключалась в том, что необходимо было не дать зарасти надрезу, промывая ухо внутри перекисью водорода. За день ухо сильно затягивалось, надрез постепенно зарастал, и в итоге мы не смогли попасть внутрь.

Пришлось повторно идти к врачу. Увидев нас с Татой, доктор сказал, что с такой реакцией на наркоз использовать его часто нельзя и резать он будет по живому. Благо, это секундное дело и надо лишь немного потерпеть. Я крепко обняла собаку, норовящую сбежать с операционного стола. Доктор, доставая из упаковки новое лезвие, направлялся к нам. И тут раздался пронзительный крик, плавно переходящий в визг. Это кричала моя собака. Кричала так громко, как будто ей отрезали всю голову разом. А ведь доктор еще даже не подошел к нам. Врач был опытный, и поэтому, пока собака была занята воплем, быстро подошел и сделал ей разрез. Она даже не успела понять, что ей что-то сделали. И от удивления замолчала. Когда мы вышли из кабинета, то вместо длинной очереди обнаружили только мужчину с кавказкой овчаркой, которых, видимо, не смутил наш истошный вопль.

Последнее серьезное испытание выпало на долю Таты пару лет назад. Ни много ни мало, она лишилась глаза. Тата и наша вторая собака - английская бульдожиха Харли - делили между собой диван, и в процессе дележа Тата умудрилась попасть своим выпуклым глазом, на Харлины клыки. Дело было ночью, и мама спросонья не рассмотрела ужаса всего произошедшего. Тата в этот раз, когда надо было бы кричать о своей беде, тихонько лежала до самого утра, пока, проснувшись, мы не увидели ее обезображенного глаза. Тут же вызвали ветеринара на дом, и тот сказал, что глаз не спасти и придется удалять.

Я ушла сдавать зачеты в институт, а мама решила съездить с собакой к другому врачу. И тут, что называется, помогло провидение. Врач, к которому они попали, оказался аспирант, специализирующийся на офтальмологии. Он зашил глаз и даже сказал, что, возможно, сохранится сколько-то процентов зрения. Операция прошла удачно, и спустя неделю с небольшим мы уже шли снимать швы. Поначалу зрение и правда немного восстанавливалось, но потом зрачок стал зарастать мелкими сосудиками и в скором времени затянулся совсем. Но все-таки глаз есть, свой, целый, хоть и не зрячий.

Сегодня Татусе уже одиннадцать лет. Это пожилая, слегка располневшая собака, с подпорченной нервной системой. Кидается на велосипедистов, ворчит иногда, когда ее пытаются погладить. И беспрестанно крутится под ногами, поэтому уже не раз на нее кто-нибудь наступал или чем-нибудь задевал. Неизвестно, сколько ей еще отпущено земных дней, но очень хочется, чтобы побольше. И сколько ей еще предстоит пережить событий, подобных описанным выше, но очень хочется, чтобы поменьше.