Читать Наследник пепельной собаки, часть 1
Глава одиннадцатая. В плену у поющей стаи
Это был даже не шум, не рев, а казалось, будто в гигантском котле бурлит вода. И этот поток через несколько секунд обрушился на дерущегося с последним хердером Алекса, на Ежевику, на Родю и на их неистовых преследователей.
Что стало с ними, Родя даже не успел понять, потому что его самого словно подхватило мощной волной и понесло вперед.
Он мчался что есть духу и только спустя некоторое время сумел понять, что несется в своре крупных пегих псов. Они бежали ураганом, и каждый пел свою песню на свой, особенный лад.
Кто заливался гитарой, кто фортепьяно, кто ревел, как труба, а кто-то резал уши скрипкой.
Лапы Роди, и без того уже сбитые, теперь оказались совсем изранены и кровоточили. Он бежал только из гордости да еще потому, что сзади на него напирал огромный пес с луженой глоткой.
– Го-го-го! Ту-ту-ту! Варом варите, ребятки! – иногда взвывал он, и свора снова ускоряла бег.
Наконец, они вынеслись в длинную ложбину и разом остановились. Родя рухнул во влажную траву и вытянул лапы. Все казалось сном, да он и действительно мгновенно уснул, не в силах ни о чем думать. Ему снилась мама Виа Вита, которая ласково лизала ему нос и глаза, убирая попавшую на прогулке пыль.
Но пробуждение оказалось совсем не таким приятным.
Вокруг стояло семь пегих собак во главе с тем самым крикуном, что подгонял его. За ними в самых разных позах сидело и лежало еще несметное количество псов. Как заметил Родя, все они, хотя и были чем-то похожи, имели разную окраску и размеры.
– Ну, что, проснулся, легаш? – ощерил острые клыки вожак. – Эк мы тебя заполевали – чисто красного зверя.
«Это он опять, наверное, на каком-то своем языке говорит, – вздохнул про себя Родя. – Только один научишься понимать, тебе раз – и другой подсовывают! И как мне теперь с ними разговаривать?»
Впрочем, выглядели новые псы хотя и угрожающе, но вели себя мирно, не то что хердеры. К тому же они явно были тоже охотничьи, что вселяло в Родю надежду на мирный разговор.
– Я – ирландский сеттер Рёдмиран Ибсен, – начал он, осмелев. – Мой отец Честер фон Бреннеке, сын Патуа фон Малепартуса…
– Да замолчи ты со своими малепартусами, – оборвал его вожак. – Будь проще, парень. Ты не на выставке. У нас, гончих, все куда обыкновенней. Я, например, Шумило. А это Бушуй, а эти – Гром, Запевка… да ладно, всю нашу братию не перечислишь.
«Какие странные имена», – подумал Родя, однако вежливо хакнул в ответ.
– А я…
Но вожак опередил его.
– Короче, будешь зваться Сёмкой. И хлеб свой будешь отрабатывать честно.
– Какой хлеб? – удивился Родя. – Я хлеб не ем, мне мама всегда говорила, что для собаки хлеб ужасно вредно…
– Ты, парень, видно, не понимаешь, что не у мамки под грядкой, а в плену, – вмешался в разговор Бушуй, одноглазый и полуседой пес. – Тут порядки – не как там у вас в Хундограде. Вы, городские, совсем разбаловались. У нас на деревне все проще. Мы тебя заполевали, и потому будешь нам теперь служить разведчиком.
– Разведчиком?
– А то как! Нюх у вас, легашей, тонкий. Волка, говорят, за три версты чуете, вот нам и послужишь. Будешь лису, волка да рысь приискивать. И, смотри мне, не врать! – При одной мысли о рыси Роде стало не по себе, но он постарался не подать вида. – А ходить с тобой будет вот эта выжловка, Задорка. Чтоб не сбежал ненароком.
Родя покосился, но вид ладной Задорки с длинными и рыжими, как у него самого, ушами, успокоил его.
– Всем устраиваться на ночь! – протрубил Шумило, и огромная свора послушно завозилась, выбирая место и положение поудобней.
– А как называется ваша деревня? – осторожно спросил Родя у прилегшей рядом выжловки.
– Хундендорф, – зло гавкнула она и отвернулась.
– Хундендорф, – эхом вздохнул Родя и приткнулся к горячему боку Задорки. Голубые звезды висели низко, вкусно пахло клевером, и он подумал, что плен – это не так уж и плохо.
Глава двенадцатая. Болотные фиалки
Но на самом деле плен оказался совсем не праздником, как в первую ночь представилось Роде.
Каждое утро Задорка поднимала его ни свет ни заря и гнала в далекое поле или в густой лес. Тонкий сеттериный нюх, настроенный на птицу, страдал от грубого запаха зверей. Подушечки лап, не приспособленные к ходьбе в лесу, болели. К тому же, Задорка оказалась очень молчаливой, и Родя слышал от нее только короткие команды. Да и те он научился понимать не сразу.
– Натекай! – провывала она. – В кубло! Иди по сакме!
Родя терялся, сбивался и получал хорошую трепку. Из-за такого непонимания он сначала даже чуть не умер с голоду. Каждый вечер Задорка грозно кричала ему «Дбруц!», и он робко съеживался. И только через неделю выяснилось, что таким окликом гончих зовут к еде.
Да и все остальное оказалось вполне простым: «натекать» означало «нападать на след», «кублом» звалось логово зверя, а «сакмой» – вонючий след волка.
Спасало Родю только замечательное чутье, о котором, конечно, не могла мечтать ни одна гончая. За него Шумило и Задорка прощали ему ошибки и удивительную, на их взгляд, тупость.
С Родей свора стала жить припеваючи, потому что ни одна охота не пропадала впустую. К чужаку постепенно привыкли, не обижали, но самому ему с каждым днем становилось все тоскливей.
Где Ёжа? Что стало с Алексом? Неужели хердеры их все-таки поймали? А родители, наверное, давно забыли его и завели себе новых щенков. Но, главное, как теперь добраться до заветного луга?
Несколько раз Родя пытался под видом охоты уйти в сторону дома, но каждый раз его ловила бдительная Задорка.
И все-таки однажды под утро, когда собаки спят особенно крепко, а запахи растений необычайно сильны, его разбудило осторожное покусывание прута. Родя осторожно втянул воздух и в густом аромате ночной фиалки различил родной запах Страшного Зверя Ежевики. Умница Ёжка старательно вывалялась в этом самом пахучем ночном цветке, чтобы сбить с толку гончих.
Ловко виляя длинным тельцем и мотая ушами, она дала ему знать, чтобы завтра он постарался попасть на болото, где растут фиалки, и так же неслышно, как появилась, снова скрылась в предрассветном тумане.
В это утро Родя искал зверя с особенной ловкостью и убедил Задорку, что в самом центре Поганого болота сейчас разместилось кубло одинца – одинокого матерого волка.
– Так уж и на болоте? – фыркнула Задорка.
– Разве я когда-нибудь ошибался? – высокомерно задрал хвост Родя. – Говорю тебе, на самом болоте. Не веришь, сейчас сам пойду и проверю.
– Иди – иди, – разрешила Задорка, а сама подумала: «Да хоть бы сожрал его этот одинец! Надоел хуже горькой редьки! Только таскайся за ним, а сама уже забыла, как и зверя гоняют!»
Задорка села на краю болота и принялась с упоением грызть вкусную можжевеловую ветку. Древесина ее, как известно, выгоняет из собачьих внутренностей всякую заразу.
Родя же, легко ступая с кочки на кочку, стал красться по болоту. Погони он не боялся: болото не выдержит веса взрослой гончей. Да будь он и сам чуть постарше – провалился бы, а пока и ему, и Ёжке дорога туда открыта.
Он шел на запах фиалок и действительно прямо в особенно густом их кусте увидел черные бусины Ёжкиных глаз.
Они радостно облизались. Затем, после нескольких первых радостных мгновений Родя вдруг забеспокоился.
– Времени у меня мало, – поспешно проурчал он. – Алекс жив?
– Жив, жив! Мы уже неделю бродим около и гадаем, как тебя вытащить.
Родя насупился.
– Не выпустят они меня.
– Просто не выпустят, а если устроить все так, как придумал Алекс, то можно попробовать. Ты ведь учился в школе, а они тут все самоучки, так что все должно получиться. Только ты ничего не бойся, будь умницей, не теряйся – и все обойдется. А главное – никак не показывай, что нас знаешь!
Глава тринадцатая. Испытание
Вернувшись, Родя сообщил, что одинец умер от старости, и чтобы сменить тему, побыстрей натёк на след двух лисовинов. Все были довольны, и ничего не подозревающая свора как обычно спокойно расположилась на ночь.
Но против всяких обыкновений на следующее утро долину гончих огласил зычный бас.
Сердце Роди отчаянно заколотилось: это был голос Алекса.
И действительно, старый бульмастиф важно шел через расступавшихся псов, направляясь прямо к Шумиле. За Алексом семенила Ежевика.
Перед вожаком они остановились, и Ёжа быстро скользнула вперед.
– Многоуважаемый потомок собаки Святого Губерта! Являясь дальнею вашей родственницей, смиренно прошу выслушать предложение великого воина Алекса Мудрого…
– Ну, пошла языком чесать, – проворчал Шумило и, почесавшись, ловко выкусил очередную блоху. –
Чего тебе, старче, говори прямо, у нас гон на носу!
– От имени ветеранов Хундарики прошу тебя отпустить с нами твоего слугу, ирландца Рёдмирана Ибсена!
– Это Сёмку, что ли? На что он вам, боевым ветеранам, сдался?
– У него важное государственное задание. Он учится в школе и теперь должен перейти во второй класс. Если он этого не сделает, по строгости закона Хундарики я должен буду разорвать его на клочки.
Тут Родя не на шутку испугался. Неужели Алекс и вправду разорвет его на клочки, если его сейчас не отпустят?
– Чихал я на ваши законы, – крикнул Шумило, грозно оглядев свою стаю. – Он мне и самому нужен!
– Негоже вожаку показывать дурной пример стае и не подчиняться воле сильнейших в Хундарике. Но мы явились к тебе с открытой душой и оставляем право на выигрыш собачьей судьбе. Задай твоему слуге три каких хочешь вопроса – и если он не ответит хоть на один из них, он останется у тебя. Поскольку в школе оболтусам делать нечего, и он все равно не сможет перейти во второй класс. Но если он ответит на все вопросы – мы заберем его с собой.
Шумило с остервенением почесал ляжку. Перспектива драки с этим навязавшимся чудовищем ему явно была не по душе, на этом можно потерять полстаи.
– Добро, старче. Иди-ка сюда, рыжий.
Родя подошел и покорно лег, положив лобастую голову на вытянутые лапы. Рядом на всякий случай встали Заливай и Набат.
– Вопро-о-ос первый! – протяжно пропел Бушуй.
– А скажи-ка мне, легаш, чем отличается огон от полена, перо от трубы, пых от правила и прут от бублика?
Услышав целых три знакомых слова, Родя приободрился. По крайней мере, ясно, что речь идет о хвостах. Теперь надо сосредоточиться и напрячь воображение…
Ну, огон – это наверняка от слова «гнать», значит, хвост гончей. Полено… У кого хвост похож на толстую грубую деревяшку? Конечно, у волка! Остаются пых и бублик. Бублик… У Роди мелькнул перед глазами хвост первого наставника – ясно, лайка. Но пых! Маленькое серое облачко… Заяц!!!
Гончие выслушали ответ с подозрением, но вынуждены были признать, что легаш не ошибся.
Алекс и Ёжа облегченно вздохнули, но Бушуй грозно провыл провыл:
– Во-о-опрос второй!
– Ну, а теперь вопрос посложнее. Ответь мне, сколько же нас, гончаков, на свете?
Но и этот вопрос, когда Родя взял себя в лапы, не очень затруднил его. Недаром все это время он внимательно присматривался к остальной стае. Во главе ее стояли, конечно, русские гончие, самые голосистые псы на земле. Но охотились рядом и все их сородичи.
– Сейчас посчитаю, – оскалился Родя. – Значит, так… Бладхаунды, которые только и делают, что размышляют о смысле жизни. Бассетхаунды, что ищут не только дичь, но и грибы. Бигли, гроза енотов, они интересны тем, что лают, как колокольчики. Фоксхаунды, обгоняющие кровных скакунов. Ну и по мелочи: всякие там дункеры, древеры да браки.
Родя замолчал, горделиво оглядывая перечисленных. Но на морде Шумило показалась ехидная усмешка.
– Всех, значит, перечислил, голубчик?
Но только Родя успел открыть пасть, чтобы согласиться, как увидел отчаянно виляющую хвостом Ежевику.
«Ах, я дурак! Как же забыл про такс-то?!» – отругал себя он тихонько, а вслух гаркнул:
– И таксы! Ловят лис, барсуков, куниц, хорьков, горностаев…
– И кроликов! – не выдержала Ёжка, едва все опять не испортив.
Но ее уже почти никто не услышал, потому что Бушуй на невозможно высокой ноте протянул:
– Во-о-опрос третий!
– Самый сложный вопрос.
Мария Барыкова,
рисунки Екатерины Ширяевой
Читать Наследник пепельной собаки, часть 6
