Читать Собака в человечьей стае, 1 часть
Это заигрывание со мной продолжалось до тех пор, пока я не сел на ближайший пень. После этого, сделав еще несколько игривых кругов, собака подбежала и, тяжело дыша, рухнула около меня. Осторожно протянув руку и погладив собаку, я надел на нее ошейник с поводком. Это поведение Тайги я расценил как явную хитрость.
Игра вокруг меня была затеяна уже несомненно уставшей собакой, целый день пробегавшей в лесу, с целью своеобразного извинения передо мной за свой побег. Однако это "извинение" было выражено в такой форме, чтобы я не мог ее поймать и, как она могла допустить, наказать. А в деревню она действительно бегала, видимо, надеясь встретить в ней кавалера. Но она его не встретила, никаких неприятных последствий от ее отлучки не последовало.
Эта форма выраженного нежелания подходить ко мне после описанного инцидента сохранилась. Она проявлялась в дальнейшем при короткой прогулке, когда собака явно еще не нагулялась. При подзыве Тайга подходила, но, не дойдя нескольких десятков сантиметров, когда я протягивал руку, чтобы взять ее, она вдруг начинала весело прыгать вокруг меня, а затем отбегала. Постепенно это отбегание удлинялось, и собака вообще уходила от меня.
Конечно, может возникнуть естественное предположение, что недостаточно нагулявшаяся собака просто начинает играть от избытка сил. Однако подобной игры "в салочки" Тайга никогда не затевала, если я не подзывал ее к себе. Она не затевала эту игру и с моим ирландским сеттером Терой во время прогулок с ними обеими. Все это убедило меня, что игра со мной "в салочки" - замаскированный способ непослушания собаки.
Я могу оценить эту форму поведения, не боясь быть обвиненным в антропоморфизме, не иначе как своеобразную хитрость и обман. Тайга "изобрела" определенную форму непослушания, которая маскируется игрой. Своим веселым заигрыванием она обманывает - вводит меня в заблуждение, а это и есть не что иное, как ложь.
Хочу описать еще один яркий случай. Мы приехали с моим товарищем к знакомому леснику, у него была небольшая рыженькая дворняжка Дунай. Когда осенним утром мы собрались втроем в лес, хозяин Дуная запер его под крыльцом, чтобы он не ходил с нами. Однако в тот момент, когда мы отходили от дома, собачонка выскочила из-под крыльца и, вздернув кверху хвостик, не глядя на нас, медленно направилась к деревне, находящейся в сотне метров от того дома, из которого мы выходили. Я обратил внимание на какой-то демонстративно независимый вид Дуная.
Мы пошли в противоположную сторону от деревни, по направлению к лесу. Пройдя около километра по дороге, идущей вдоль леса, мы вдруг заметили, что метрах в 70 от нас по краю опушки среди деревьев крадется Дунай. Когда мы остановились, глядя на собаку, Дунай, съежившись, припал к земле. Хозяин хотел прогнать его домой, но мы с товарищем попросили взять собаку с собой, и он согласился. При подзыве Дунай начал медленно на согнутых лапах подползать к нам. Но стоило только хозяину нагнуться и дружелюбно поласкать собаку, как она вся преобразилась. Куда девалась ее униженно-подчиненная поза? С высоко вздернутым хвостом пес начал носиться вокруг нас и в течение всего дня вел себя как полноправный член нашего сообщества!
В сущности, в поведении Дуная можно усмотреть двойной обман своего хозяина. Что значило его демонстративное шествие от дома к деревне, когда мы направлялись в лес? Создалось полное впечатление, что он совершенно не заинтересован нашим походом. И действительно, такое поведение Дуная обмануло хозяина, который не привязал его. А что значило, когда, догнав нас, собака, крадучись и прячась за деревьями, шла за нами? Она, несомненно, боялась, что будет обнаружена и ее прогонят домой. Но в то же время, очевидно, она рассчитывала и на то, что ее примут в нашу компанию, в чем и не ошиблась.
Конечно, здесь возникает много вопросов и возможностей объяснения описанного поведения собаки. Безусловно, в основе ее поведения лежит индивидуальный опыт общения со своим хозяином. Много раз ее оставляли привязанной дома, много раз прогоняли из леса, но и много раз она сопровождала хозяина в лесу. Конечно, можно придумать, какая система цепных условных рефлексов лежала в основе поведения Дуная, но такое объяснение нам показалось очень упрощенным. Так мы решили, не сговариваясь, с моим товарищем. Уж очень монолитна и целенаправленна была вся гамма оттенков того сложного поведенческого акта, который мы увидели в то осеннее утро!
Ездовые собаки, которые были участниками крупнейших географических открытий, дали интересный материал для оценки сложных форм поведения этого вида животных.
К сожалению, вышла только одна книга известного французского исследователя Поля-Эмиля Виктора, совершившего несколько экспедиций в полярные страны на ездовых собаках. Общая оценка, которую он дал собакам в результате многолетнего общения с ними, такова: "Собаки, как дети, быстро все понимают и, как дети, умеют использовать Ваши слабости". Он не сомневался в наличии у собак разума.
Приведу только один пример несомненно нестандартного поведения одной из собак в экспедиции этого путешественника.
Это было в самом конце одного из тяжелых переходов через Гренландию, когда был разбит последний лагерь и уже были видны горы и вехи, ведущие от фьорда к тому месту, где экспедицию ожидала хижина и продовольствие. Утром начался спуск, закончившийся достижением отдыха и избытком продовольствия. Когда члены экспедиции через некоторое время вернулись к последнему лагерю, то обнаружили около него одну из своих собак по кличке Ибак, которая осталась в лагере, вскрыла закрытый ящик, на который был положен большой камень, и опустошила находящиеся в нем коробки с
пемиканом. Поймать собаку было невозможно, и она не спустилась во фьорд.
"Ибак - собака дрянная, но отнюдь не глупая", - такую характеристику дал ей Поль-Эмиль Виктор. Что же произошло, в сущности, с этой собакой? Перед спуском она приняла свое решение - разграбить оставленное продовольствие. Но она прекрасно понимала, что за это может последовать наказание, поэтому предпочла не подходить к людям. И начала вести жизнь одичавшей собаки. Так в результате инстинкта (в данном случае пищевого), индивидуального опыта (наказания за нарушение норм поведения) и рассудка осуществился сложный поведенческий акт принятия решения, который изменил весь привычный образ жизни собаки и привел к ее одичанию.
Завершая этот раздел книги, который составляет, вероятно, и ее главную часть, надо подвести итоги и оценить их значение.
Первый вопрос, который возникает, - имеет ли какое-нибудь значение для науки описание наиболее сложных форм поведения собак? В сущности, их основой послужили мои наблюдения за собаками в их свободном поведении. Когда эти наблюдения начались, у меня еще не было никакого предвзятого мнения, я не мог предположить, что они приведут к возможности объективного изучения элементарной рассудочной деятельности у животных не только в свободном поведении, но и в условиях лабораторного эксперимента.
Из отдельных наблюдений за поведением собак складывалось впечатление о наличии у них разума. Затем появилась возможность сформулировать, что такое рассудочная деятельность животных, и предложить методы ее экспериментального изучения. Конечно, трудно отделить научные факты, полученные в результате наблюдения, от тех знании, которые устанавливаются в эксперименте. Мы привыкли видеть науку там, где есть количественная оценка какого-нибудь явления.
Изучение рассудочной деятельности в условиях свободного поведения приводило в основном к тому, что складывалось лишь впечатление о наличии у собак рассудка. Однако те лабораторные эксперименты, которые были разработаны в результате этих впечатлений, их подтвердили. Они подтвердили и то, что сами наблюдения были правильными. А это значит, что такие наблюдения имеют определенное научное значение.
Второй вопрос, который, несомненно, интересен для всех, кто в той или иной форме общается с собаками: что же представляют собой эти животные, которые много тысячелетий служили нашим предкам в их тяжелой борьбе с окружающей стихией, служат нам и до нынешнего дня и являются нашими друзьями и помощниками? Почему они оказались одними из самых популярных и нужных домашних животных, которые сопровождали человека во все заселяемые, завоевываемые и открываемые им уголки земного шара? Я думаю, что не ошибусь, если отвечу на этот вопрос так. Причина этого - чрезвычайно большое многообразие и пластичность их поведения.
Разнообразие поведения собак выражается в том, что человек путем отбора создал множество пород этих животных, приспособленных к выполнению определенных, порой чрезвычайно специализированных действий, которые вполне подходят под определение видоспецифических инстинктивных актов. Эти поведенческие акты отвечают определенным потребностям или прихотям человека. Стоит только вспомнить умение шотландских овчарок пасти овец. Собаки этой породы не дают отдельным овцам отходить от стада. Они разыскивают отбившихся животных и выполняют ряд других действий, чрезвычайно облегчающих пастьбу овечьих отар.
И все это они делают при минимальной дрессировке их человеком. Удивительное поведение было присуще и далматским, или экипажным, собакам. Путем отбора у собак этой породы сформировалось стремление бежать между колесами экипажа. Стремление бежать под экипажем проявляется у щенков далматской породы уже в возрасте около трех месяцев, при этом некоторые собаки бегут за задними колесами экипажа, а другие - под передней частью кареты, почти у самых ног лошадей. Такие собаки особенно ценились их владельцами. По существовавшей моде это придавало особый шик выездной церемонии! А сколько всевозможных видоспецифических особенностей поведения существует у различных пород охотничьих собак!
Несомненно, именно инстинктивные особенности являются в огромной степени теми свойствами, благодаря которым человек держит и использует собак для своих нужд. Но я беру на себя смелость утверждать, что не только инстинкты, несущие на себе отпечаток утилитарности, но и пластичность поведения, в основе которой лежит рассудочная деятельность, является тем необходимым свойством, которое так ценится человеком у собак. Благодаря разуму собака понимает и нюансы настроения, и желания, и требования ее хозяина. Но мы сами не всегда отдаем себе отчет в этом.
Конечно, человека, как социальное существо с чисто человеческими особенностями его мышления, собака не может понять, и никогда не сможет этого сделать, но она понимает, что человек, так же как и она, живое существо, и стремится к нему так же, как и человек стремится к собаке.
Как замечательно об этом сказал И. С. Тургенев в своих стихотворениях в прозе: "Нас двое в комнате: собака моя и я. На дворе воет страшная неистовая буря. Собака сидит предо мной и смотрит мне прямо в глаза. Она словно хочет сказать мне что-то. Нет! Это не животное и человек меняются взглядами. Это две пары одинаковых глаз устремлены друг на друга, и в каждой из этих пар - в животном и в человеке - одна и та же жизнь жмется пугливо к другой".
Последнее и самое важное, на чем надо остановиться, это вопрос: что же больше всего привлекает нас в собаке? Видимо, на этот вопрос существует столько ответов, сколько существует людей, имеющих собак.
Вот как К. Лоренц выразил свое мнение по этому вопросу. Каждая собака имеет свою индивидуальность. Привыкнув к индивидуальности одной собаки, со всеми присущими ей особенностями поведения, и потеряв ее, надо завести собаку той же породы, а еще лучше вырастить себе заблаговременно одного из ее потомков. Поскольку у собак инстинктивные особенности поведения маскируются индивидуально приобретенными свойствами не в очень большой степени, то характерные свойства даже давно умерших предков проявляются у их живых потомков в весьма четкой форме.
Поэтому у потомков погибших от старости любимых собак как бы воскресают заново любимые Вами черты их предков, которые были особенно ценны для Вас. Этот совет, конечно, очень хорош. В нем выразительно сказалась вся яркая индивидуальность самого К. Лоренца - этого замечательного знатока инстинктивных форм поведения животных. Использовать наследственную преемственность для сохранения прометеева огня инстинктивной индивидуальности собаки, искать особенности поведения предков у их потомков!
Но этот совет для меня, к сожалению, не совсем приемлем. Что я ценю больше всего в собаке? Сейчас я могу со всей ясностью ответить на этот вопрос. Безусловно, ее разум. Те собаки, которых я больше всего любил, и потеря которых была для меня особенно тяжела, были наиболее умными собаками.
Однако поскольку уровень рассудочной деятельности, видимо, наследуется далеко не так четко, как инстинкты, то от несомненно умных собак у меня вырастали весьма посредственные по этому признаку потомки. И как я ни искал в них те черты поведения, которые особенно ценил у их родителей, не находил их у потомков моих любимых собак. И это вызывало очень большое разочарование.
Поэтому я стал придерживаться тактики, за которую многие любители собак осудят меня. Я дарил таких собак, а на их место заводил новых. Но зато те несколько действительно умных собак, которые были у меня, оставили огромное впечатление и помогли подойти к возможности объективного изучения рассудочной деятельности у животных, причем не как некой абстрактной формы поведения, существующей самой по себе.
Нет, она интересна только в качестве одного из компонентов высшей нервной деятельности, наряду с инстинктом и всей суммой индивидуально приобретенного опыта. Ее исследование важно для познания интегративной функции мозга и не сводится к особенностям поведения собак, а ведет к пониманию широких проблем эволюции мозга и, наконец, неизбежно выходит к проблеме мышления и сознания. И это не просто безответственные фразы, а сообщение о том, что уже делается реально.
Из книги Л. В. Крушинского "Записки московского биолога"
Пемикан - пищевой продукт, изобретенный североамериканскими индейцами. Смесь копченого мяса и жира. Служил полярным исследователям как калорийный и удивительно долго хранящийся запас продуктов.