Многие ленинградцы помнят африканского слона Бобку - киноартиста. Слон вырос в зоопарке, был ручным и, как собачонка, слушался служителя Бориса, который кормил Бобку и чистил его вольеры.
Когда бобку сняли в кинофильме "Боба и Слон", его авторитет в глазах администрации настолько вырос, что ему - единственному зверю в зоопарке - были разрешены прогулки. Борис выводил его гулять утром или вечером, когда в зоопарке не было посетителей.
В летнее время Бобка гулял в просторном уличном вольере и весь день выпрашивал у посетителей всевозможные лакомства. Если ему давали монетку, он обменивал её у Бориса на кусочек хлеба или морковину. Иногда ему подсовывали пустой фантик от конфеты или обёрточную бумагу от мороженого. В этих случаях он сердился, набирал в хобот пыль, и выбрасывал её в сторону обманщика.
Я любил наблюдать за слоном, и однажды мне захотелось проверить, как он реагирует на шутки. Я дал Бобке монетку, он передал её Борису, а Борис дал мне морковину. Но я не отдал её слону, как полагалось в этом случае, а демонстративно сделал вид, что ем её сам, показывая тем самым своё пренебрежение к Бобке.
Глаза у Бобки сузились, налились кровью, он опустил хобот и стал набирать в него пыль. Я знал, чем это обычно кончается, и поспешно отошёл от вольера. Слон швырнул в мою сторону грязь, но я был далеко.
На следующий день я решил снова разыграть "шутку" над слоном. На этот раз я принёс несколько морковин с собой. Когда я подошёл к барьеру, слон на мгновение замер и внимательно посмотрел в мою сторону. Он, видимо, вспомнил вчерашнюю шутку и не знал, как поступить по отношению ко мне. Я протянул к нему морковину, и он, как обычно, взял её и отправил в рот. Так я поступил со второй и третьей морковкой. Четвёртую - самую большую - я ему не отдал, а, повертев перед хоботом слона, стал есть сам. Я несколько раз предлагал морковку, и каждый раз, когда он протягивал хобот, я отправлял морковь себе в рот. Слон не выдержал наглости с моей стороны. Он стал бегать вдоль ограды, звучно трубил, затем остановился, набрал в хобот грязи и швырнул её в стоpoнy посетителей, так как возможности отомстить мне у него не было.
С этих пор слон невзлюбил меня. Когда я проходил мимо его клетки, он бежал вдоль ограды и всем своим видом выражал возмущение. Я стал задумываться: "А вдруг он подловит где-нибудь меня и отомстит за обиду?"
Я попытался восстановить с ним хорошие отношения, но всё было напрасно: слон не брал из моих рук лакомства и злобно швырял в мою сторону всё, что подвернётся ему под хобот.
Когда я видел Бориса, гуляющего со слоном по зоопарку, я обходил их стороной или заходил в какое-нибудь помещение. Встречи с гyляющим Бобкой меня не привлекали.
Однажды, с весёлым настроением и песенкой я выбежал из дверей кинолектория и очутился перед слоном. Я совсем забыл, что в это время Бобка гуляет! От неожиданности я не побежал назад, а прыгнул в сторону и очутился в углу между забором и стеной здания. Бобка сделал вперёд три шага, и я оказался запертым в углу. "Ну, все, прощай жизнь, - пронеслось у меня в голове. - Сейчас он оторвёт мне уши и нос, а затем и голову". Как хорошо, что я был один со слоном и никто не видел мой жалкий вид. Я готов был встать на колени и просить у Бобки прощения, но понимал, что раскаиваться поздно.
Бобка внимательно смотрел на меня и набирал в хобот воду из лужи. Я уже знал, чем всё это закончится. Наконец он набрал достаточное количество грязи, поднял хобот и со свистом выбросил в меня грязную жижу. Чтобы защитить лицо, я наклонил голову, и прохладная, неприятно пахнущая влага обдала мне уши, шею, поползла за шиворот. На волосах образовался слой "штукатурки". Бобка пощупал хоботом мои волосы, плечи и, как бы убедившись, что наказан я ещё недостаточно, стал снова набирать из лужи грязь.
Тут я увидел приближающегося к нам Бориса и стал звать его на помощь. Борис подбежал, взял Бобку за ухо, отвёл в сторону и стал стыдить слона. Бобка слушал его, понуро опустив голову.
А я побежал в кинолекторий, чтобы отмыться от грязи и ещё раз поразмыслить на тему - думают ли животные.
О. П. Смирнов
